Неточные совпадения
— Теперь принята такая система, что умам этим сильным и замечательным писать воспрещают, но, чтобы не
пропадали они для государства, их определяют
на службу и, таким образом, их способности обращают
на более полезную деятельность!
— Пришлось прапорщику оставить
службу. Товарищи собрали ему кое-какие деньжонки
на выезд. Оставаться-то в городе ему было неудобно: живой укор перед глазами и ей и всему полку. И
пропал человек… самым подлым образом… Стал попрошайкой… замерз где-то
на пристани в Петербурге.
— К тебе, батюшка, к тебе. Ступай, говорит, к атаману, отдай от меня поклон, скажи, чтобы во что б ни стало выручил князя. Я-де, говорит, уж вижу, что ему от этого будет корысть богатая, по приметам, дескать, вижу. Пусть, во что б ни стало, выручит князя! Я-де, говорит, этой
службы не забуду. А не выручит атаман князя, всякая, говорит, будет напасть
на него; исчахнет, говорит, словно былинка; совсем, говорит,
пропадет!
— Спасибо, спасибо, Никита Романыч, и не след нам разлучаться! Коли, даст бог, останемся живы, подумаем хорошенько, поищем вместе, что бы нам сделать для родины, какую
службу святой Руси сослужить? Быть того не может, чтобы все
на Руси
пропало, чтоб уж нельзя было и царю служить иначе, как в опричниках!
Я бывал с ним вместе
на литературных вечерах у Ф. Ф. Кокошкина, у которого обыкновенно собирались Каченовский, Мерзляков и Ф. Ф. Иванов, сочинитель драматических пиес «За богом молитва, а за царем
служба не
пропадают» и «Не бывать фате» — пиес, которые в свое время имели значительный успех.
Сызмала служил у Тараса Ермилыча, рассчитывал, что старик за верную
службу из подручных определит куда-нибудь
на свои золотые промыслы или
на заводы смотрителем,
на хорошее жалованье, а теперь все
пропало.
— Ценой-то дорогонек, зато уж и хорош же, — сказал Алексей. — Каменный, двухэтажный,
на хорошей улице, по лицу тринадцать окошек,
на дворе флигеля большие, каменные… Можно будет их внаймы отдавать.
Службы тоже все каменные, места
пропасть, сад…
Изворовка была старинная барская усадьба — большая и когда-то роскошная, но теперь все в ней разрушалось.
На огромном доме крыша проржавела, штукатурка облупилась,
службы разваливались. Великолепен был только сад — тенистый и заросший, с кирпичными развалинами оранжерей и бань. Сам Изворов, Василий Васильевич, с утра до вечера
пропадал в поле. Он был работник, хозяйничал усердно, но все, что вырабатывал с имения, проигрывал в карты.
Ну и набрались мы страху сегодня! Вдруг
пропала из дому мамаша, ушла с утра, и до самого вечера ее нет. Я был
на службе, Сашенька по-прежнему стала посещать лазарет, а бестолковая бонна ничего объяснить не умеет, сама не заметила, когда ушла Инна Ивановна, и никому из нас не дала знать. Совершенно естественно было предположение, что ее, при ее рассеянности и невнимании к окружающему, задавил
на улице трамвай или автомобиль.